Данная статья подготовлена при сотрудничестве с историко-географическим обществом «Дзурдзуки» и создана по материалам книги «Ингушский национальный орнамент».

Войлочные ковры Ингушетии

Из всех кустарных промыслов в Ингушетии особое место занимал шерстяной промысел. Во многом это было связано с тем, что в горных участках удобнее было разводить мелкий рогатый скот – основной источник шерсти.

Войлочные ковры ручной работы почти не реагируют на воздействие сырости и сухого воздуха. Эти полезные свойства ковров и их декоративные качества сделали их необходимыми предметами быта многих народов. Войлочные ковры ещё в XIX веке привлекли внимание путешественников и исследователей быта жителей Кавказа. О. В. Маргграф писал, что кавказские войлоки «красятся цветами сплошь или узорами, или же разноцветные куски войлока вырезаются в причудливые формы и сшиваются узорами. Отделка таких ковров требует большого искусства и вкуса».

Характеризуя быт народов Северного Кавказа, учёный-кавказовед В. П. Кобычев в своей статье «Города, селения, жилище» пишет, что обстановка и внутреннее убранство жилищ горцев были незатейливыми, а местоположение каждой вещи было строго установленным и закреплялось предрассудками. На самом почётном месте стоял диван с высокими спинками, который покрывался «ковром, циновкой или войлоком, в зависимости от достатка».

В некоторых ингушских сёлах ковры-истинги * (* — здесь и далее смотри раздел «Классификация и терминология» в конце статьи), хийтта-ферташ* изготавливались не только для своих нужд, но и для продажи. Признанными центрами по изготовлению войлочных ковров в Ингушетии во второй половине XIX века – начале XX века были плоскостные селения Барсуки, Плиево, Альтиево, Гамурзиево и горное селение Гоуст.

В Ингушетии техника изготовления войлочных ковров была схожа с техникой изготовления ковров в других регионов Кавказа. Войлок с давних времён известен на Кавказе своими целебными свойствами, он использовался в быту и одежде, им утепляли жилища. Прежде всего, необходимо было иметь собственное овцеводческое хозяйство, что подтверждается сведениями Е. И. Крупнова: «Очевидно, в древности господствовали те местные мелкие породы овец и горских коз, какие под названием аборигенных, до последнего времени сохранились у тушин (тушинская овца), у вайнахских народов (чеченцев и ингушей) и в горном Дагестане». Здесь речь идёт о горской малорослой породе овец с длинной шерстью. Длинная шерсть лучше сцепляется и способствует прочности войлока.

Роль женщины

Изготовление войлочных ковров было кропотливым и трудоёмким процессом, и занимались им исключительно женщины.

Каждая девушка училась этому мастерству с ранней юности. Чаще всего она готовила войлочные ковры себе в приданное, в качестве ценных подарков будущему свёкру или другим родственникам мужа. Истинги в основном применяли для украшения гостевого помещения. Более простые в исполнении ковры без орнамента использовались в качестве покрывал на топчанах. Орнамент у каждой мастерицы или в каждой семье был свой, эксклюзивный, он непременно нёс в себе символическую нагрузку и передавался от матери дочери в виде лекал из кожи (некоторые семьи сохранили эти лекала до сегодняшнего времени).

По словам нашего респондента, 93-летней Ханиевой Боби, часто, когда шерсти было много, прочёсывание и прядение носило коллективный характер, устраивались «белхий» (добровольные общественные работы), собирались девушки и женщины (раздельно). Самая активная и деятельная из них брала на себя функцию организатора, распределяла между женщинами поровну шерсть и задавала шутливый и игровой тон всей работе. В народе бытует пословица о такой трудоёмкой работе: «Цхъаннен – валар да, шиннен-болх ба, кхъаннен – ловзар да!», которая приблизительно переводится так: «Для одного человека такая работа смерти подобна, для двоих она является нелегким трудом, для троих – развлечением».

Когда «белхи» близились к завершению к девушкам часто приходили парни и устраивали танцы «ловзар». При этом одна из девушек играла традиционные мелодии на гармонике, молодые люди шутили, задавали друг другу загадки на смекалку, очень часто не имеющие разгадки. Все эти нехитрые приёмы облегчали любую тяжёлую работу.

Для изготовления качественного войлока требовалось взаимопонимание между мастерицами, необходимо было делать его с любовью, и даже беречь от сглаза, — отмечает Шавлаева Т. М.

Техника войлочного ковра

Стригли овец весной и осенью, но для войлочных изделий больше подходила осенняя стрижка. Состриженная шерсть женщинами промывалась на берегу реки, сушилась, прочёсывалась. Потом начиналось валяние войлока, крашение.

Валяние войлока начиналось с того, что шерсть равномерно укладывали в три слоя на ткань и также равномерно трамбовали гладкой палкой, уплотняя слои, брызгали горячей сывороткой для лучшего сцепления. Скатывали в рулон и клали рулон на ночь в тёплое место. Далее начиналось катание в несколько циклов, стирали в искусственно сделанной протоке с водой, заворачивали в рулон и сушили несколько дней. Ковёр разворачивали во влажном состоянии и досушивали его. Таким образом изготавливали несколько войлоков, которые красили в разные цвета. Кавказовед И. П. Щеблыкин отмечает, что излюбленными тонами ингушских войлочных ковров являются «ярко-жёлтые, оранжевые, красные, ярко-зелёные и некоторые другие». Красный цвет и его оттенки были наиболее распространены не только как основной цвет войлочных ковров, но и, как видно по этнографическим данным, в одежде, головных уборах. Возможно это в себе несло магический смысл, так как красный цвет в народе считался оберегающим от дурного глаза. Магические свойства красному цвету придавали и другие народы Северного Кавказа, например, считалось, что красный цвет спасает от оспы и кори.

Следующий этап – это крашение. Окрашивали войлочные полотна целиком, в разные цвета, используя стойкие краски, изготовленные из местных растений. Например, для получения чёрной краски использовали растения кермек, марикацию лисохвостовидную, крушину ломкую, кору ольхи чёрной и крушины обыкновенной, а также бересту берёзы; жёлтую краску для шерсти добывали из скумпии, листьев клёна красивого, стеблей и корней барбириса, кора крушины обыкновенной и ивы, листья крапивы и скумпии содержат коричневую краску; цветки чоречавки и красавки кавказской, ягоды черники шли на изготовление синей краски; из ягод черники добывали красивого оттенка фиолетовую краску; из травы пиона узколистного, ягод черники – зелёную краску; кора крушины обыкновенной, корни щавеля, ягоды черники содержат красную краску. Окрашивались ковры также крапивой и орешками бука. С появлением на Кавказе анилиновых красок, окрашивание ковров облегчилось, но, несмотря на то, что цветовая гамма этих красок гораздо разнообразнее и ярче, ингушские мастерицы продолжали придерживаться традиционных расцветок при окрашивании своих изделий. И это понятно, так как устойчивость к выцветанию могли обеспечить только краски растительного происхождения.

Однако изготовление красок из растений было под силу не каждому. Практически в каждом селе был человек, который в течение всего года специально собирал корневища, стебли, листья и плоды растений и изготавливал из них краски. За определённую плату он красил шерстяные и тканевые изделия. Старейшина из села Гоуст горной Ингушетии Мухарбек Ахильгов вспоминает одну женщину-ингушку, жившую в Ангуште (ныне село Тарское), которая красила войлочные ковры ещё в первой трети XX века: «У неё получались очень красивые цвета, но секрета она никому не раскрывала».

В селе Мочхи-Юрт (ныне село Базоркино) жил Шахмурзиев Муси Татархович, который профессионально занимался окрашиванием войлочных изделий. У искусных красильщиков получались яркие красочные, вместе с тем очень мягкие цвета: белый (кIай), чёрный (Iаьржа), синий (сийна), зелёный (баьццара), коричневый (мора), жёлтый (IажагIа), оранжевый (моажа), серый, пятнистый, смешанный, ч/б (сира), пепельный серый, мышиный цвет (Iовкъара беса), красный (цIе), фиолетовый (шаькъа-босс), голубой (сигал беса), бежевый (шурий беса), серебристый (дотув беса), золотистый (дошув беса).

Орнаменты вырезались с помощью лекал из телячьей кожи, которые переходили из поколения в поколение. Этим, а также глубокой семантической составляющей орнаментальных мотивов объясняется их сохранность в ингушских войлочных коврах в архаичном виде.

После заверения процесса замачивания все отдельные части коврового ансамбля сушились в тени. «После того, как все части высохнут, их подгоняют и сшивают », — пишет И. П. Щеблыкин. «Каждая отдельная часть рисунка оконтуривается белым шерстяным кантом».

Каждый элемент орнамента выделялся чётким контуром, края украшали бахромой или обшивали по периметру тканью.

Значение орнамента войлочных ковров

В. И. Ивановская характеризует ингушский орнамент как симметричный, приверженный растительной тематике, считает, что ему свойственны «размеренность и широта ритма».

Л. В. Фокина отмечает, что в более позднем виде ингушских войлочных ковров «все отчетливее проявляются черты более конкретного мышления: в зооморфный, роговидный или условно-растительный орнамент, вводятся собственно изобразительные элементы – фигурки оленей, лошадей».

В. А. Татаев и Н. Ш. Шабаньянц отмечают, что композиции ковров состоят из «стилизованного орнамента, символического изображение солнца, звёзд, полумесяцев, оленьих рогов, кругов, полных и прерывистых, прямоугольников, ромбиков, завитков и других мотивов, гармонично объединённых между собой и составляющих целостный художественный образ». Ингушским коврам свойственна «лаконичность изобразительных средств, чеканность и строгость ритма, контурность условных изображений, большая насыщенность и декоративность».

Изображение стилизованных животных – наиболее часто встречающийся элемент в ингушских войлые очных коврах. Например, оленьи рога являлись наиболее часто используемым мотивом у ингушских мастериц. Он был распространен на всей территории Северного Кавказа. Образ оленя имел большое значение в культовых представлениях ингушей.

Растительный орнамент на ингушских коврах чаще всего представлен в виде центральных композиций с тюльпановидными цветами, изящными бутонами, завитками и отростками, которые, соединяясь с цветами, напоминают вьюн; очень часто встречаются листья клевера.

Многие астральные, антропоморфные изобразительные элементы (змеи, волнообразные и зигзагообразные формы), составляющие основу ингушской орнаментики, находят свои истоки в домусульманские времена.

Солярная символика часто встречается в орнаменте ингушских войлочных ковров, чаще всего располагаясь в центре ковра. Магический смысл придавался изображениям солнца, треугольники, волны. Значение этих сакральных символов в ингушской культуре и орнаменте ковров требует детального изучения и анализа. О подобных рисунках В. И. Марковин писал «Возможно, некоторые из них выражали какую-то законченную мысль, то есть являлись пиктограммами». Он же высказал предположение, что «все эти рисунки и петроглифы должны были помогать горцам в их нелегкой повседневной жизни», считал их своеобразными «молениями, просьбами, оберегами».

С принятием ингушами ислама в орнаменте войлочных ковров у ингушей получили распространение такие мотивы, как розетки – звёзды, полумесяц, мотивы лотоса или тюльпановидного цветника.

Песня Пятимат

В ингушском фольклоре сохранилась песня «Илли о том, как построили башню», в которой рассказывается, как ингушская женщина Пятимат придумала затейливые узоры для своего ковра, вдохновившись красотой «горных лугов», небесным светилом-луной и её «подругами-звёздами»:

«… После этого начали пир, на лугу расстелив кошму,

Кошму, сделанную Пятимат и её шестью дочерями…

Много не спала ночей Пятимат, лежала, закрыв глаза,

И проплывала в незыблемой синеве её молодая звезда,

Выше всех восходила на небосвод её луна.

Окруженная бесчисленным хороводом маленьких подруг-звёзд,

Много дней старая Пятимат бродила по горным лугам,

Собирая цветы и травы, необходимо нужные ей!

И вот наступил долгожданный день, весь заполненный солнцем:

Трижды постлав кошму на кошму и ещё кошму, Пятимат

Сухой, как лапа орла, рукой начертила снившийся ей узор …

Нож пошёл по кошме, хрустя, как плуг по горному полю, —

Сон сделался явью и зацветал пышнокрылым ковром долины …

Дальше и дальше резала Пятимат, шепча свои сны и грёзы,

И все шесть её дочерей кивали в такт головами …

Шесть девушек, иглы взяв, шили двенадцать дней,

И старая Пятимат говорила им о молодости своей …

И когда на тринадцатый день сшита была кошма,

Опустилась на глаза Пятимат густая, как полночь, мгла …

Шесть девушек, иглы взяв, шили двенадцать дней,

Чтоб обвести узор белой порошей контура!

Восемь юношей развернули кошму, сделанную старой Пятимат:

Вот юности её звезда раскинула пять золотых лучей,

И сама Пятимат молодой луной плавно плывёт над ней,

Плывёт молодая луна – Пятимат, и рядом плывут шесть звёзд,

Шесть звёзд её дочерей плывут, сверкая огнями глаз,

И вокруг их венок из Худ-Худерешь и дорога из звёзд легла,

А дальше – цветы, оленьи рога, и зелень горных долин,

И всё это обнял горный закат горячей алой каймой …

Сто тридцать джигитов сели вокруг, по самой кайме, как раз.

И смотрели на молодость двести шестьдесят глаз!».

…………………………………………………………….

*Классификация и терминология

Войлочные ковры делятся на истинги, ферташ и хийтта-ферташ.

Истинги – это цельные войлочные ковры с нашивным узором из различной тесьмы или кожи. Истинги применялись для того, чтобы застелить кровать, на топчанах, сундуках и т.д. Этимология этого слова остаётся невыясненной и не совсем понятно, почему узорчатые войлоки так назывались. Вполне вероятно, что это как-то связано со словом «истий» — замужние женщины, которые, к слову, и занимались в основном валянием войлока.

Ферташ – это просто крашеный войлок без узоров, как правило, его использовали на топчанах, телегах, застилали им полы и подстилали их под постель. Они были очень прочные и стойкие. Обычно ферта был толще, чем истинг.

Хийтта ферташ – это войлочные ковры из комбинированных кусков в виде орнамента, сшитых в одно единое полотно, декорированное белой тесьмой по краям орнаментальных мотивов. Такие ковры были не пригодны для постоянного использования, а применялись в качестве украшения стен.

В ингушском языке сохранилось не одно название войлока:

• Ингушское слово «кIувс» означает ковёр (тканный или войлочный);
• Войлок на ингушском языке будет «бIегIинг», когда речь идёт о куске войлока (бIегIинга чIегилг);
• Слово «ферт» означало не только войлочный ковёр, но и бурку из войлока;
• Слово «хетта-ферта» означало тот самый войлочный ковёр с «подогнанными и сшитыми» узорчатыми частями, что в переводе и ингушского буквально означает «соединённые части войлока» (хетта – соединённый, связанный);
• «Истинг» — войлочная кошма, войлочный коврик.

Другие термины:

• Инз – тесьма из белой нити. Обрамлявшая орнамент на ингушских коврах – инстингах;
• Къенж – короткая бахрома, обрамлявшая однотонный войлочный ковёр;
• Энж – тесьма около 4-5 см в ширину, которой обшивали ковёр по периметру, прошивая во внутрь;
• Кха-йокъ – щелок, щелочь. Её изготавливали для того, чтобы постирать шерсть осенней стрижки и удаления жиропота, который был в жировом налёте (до (д)) для того, чтобы отчистить её от него. Способ её варки следующий: жёлтую глину, древесную золу, животный жир в пропорциях 1:1:1 варили приблизительно 35-40 минут (для изготовления мыла варят всё это 1.5-2 часа);
• До (д) – это жировой налёт в шерсти овцы, который образуется до осенней стрижки.