Во второй половине 19 века стали появляться и быстро распространились чисто расписные доца. До сир пор сохранилось у здешних крестьян в памяти предание о том, как мастер-резчики стали делать расписные вещи. Однажды в одну из сельских церквей пришёл работать художник-живописец. Он поновлял потертые и потускневшие иконы. Его большой набор красок, кистей, быстрая спорая работа произволи на крестьян впечателение лекности и простоты. Предание называет точную дату — 1870 год — и говорит о том, что первым научился делать расписные вещи сторож этой церкви, некий Шишкин.

Якобы с этого момента доца стали только расписывать, совершенно забросив технику инкрустации (!), как более трудоемкую. Но эти свеедения нельзя считать достоверными. Их недостоверность подтверждают более ранние датированные изделия, выполненной техникой инкрустации с подкрасной. в новом делаи многие стали пробовать силы. Это оказалось не так просто. Один из мастеров вспоминал впоследствии: «Делали с большой присидливостью, плакали и скоблили, если не удавалось, и вновь выводили».

Роспись, которая сложилась в районе Городца, трудно спутать с какой-нибудь другой, так как она своеобразна. Сначала заготовку слегка грунтовали мелом и промазывали клеем, затем большими цветовыми пятнами наносили рисунок без предварительного контура, широкими свободными мазками. Краски употребляли иногда яичные, но чаще клеевые. Преобладали синие, красные, белые и чертые цвета.

Живописность — вот что отличало городецкую роспис. Мастера не знали законов перспективы, их рисунки получались плоскостными, но вместе с тем какими-то удивительно легкими и прозрачными. Этому немало способствовал своеобразный инструмент, иногда заменявший им кисть.

К палочке прикреплялся кусочек дождевого гриба, который крестьяне называли «дождевиком». Эти грибы в виде круглых белых шариков вырастают в лесу после дождя, через несколько дней темнеют, высыхают и лопаются. Остаеися одна тонкая оболочка, которую и используют.

Гриб смачивают белой красной и прикладывают его к поверхности рисунка. Получается ноздреватая дорожка, которая идет как орнамент не только по фону, но и по одежде, драпировке, цветам. Грибом как бы «тыкают» в рисунок, и поэтому получившийся орнамент иногда даже называют «тыканым». После росписи их олифили, или, по местному выражению, «лачили». Расписные доца крестьянки называли «мазаными». Появившись на рынке, они скоро стали единственно любимыми. Донца с резьбой перестали покупать, и их производство постепенно прекратилось. Продукцией донечников стали только расписные доца. В начале 20 века роспись донец из процесса творческого превратилась в ремесло. В середине 1920-х годов один из жителей Городца, И.Г. Блинов рассказывал о работе мастеров: «Им не выгодно по одному донцу работать. Они начинают большой партией. Несколько человек трут краски, а пишут сначала одной черной, потом одной зеленой, по всем донцам, ну у них и споро. Кто-нибудь грунтует, кто лачит. Так целым семейством и пишут», то есть так же, как и в производствве заготовок для донец, в росписи появилось детальное разделение труда.

Но короткой была жизнь этого промысла, настал момент, когда крестьянке не нужно было сидеть за пряжей и слепнуть над холстами. На селе появилось много дешевых фабричных ситцев, и производство донец прекратилось. Только изредка еще можно было встретить на городецком базаре старика-мастера, который держал в полусогнутой левой руке с десяток расписных донец. Это были последние произведения донечников.

В сюжетах росписи чувствуется своеобразие городецкой деревни, близ-ость к Нижегородской ярмарке с ее ярким и броским купеческим бытом. На донцах стали изображать дам в модных и богатых туалетах з узорных шёлковых тканей, с широкими юбками и глубокими декольте, с высокими прическами, перевитым жемчугом, мужчин в щегольских сюртуках и лаковых сапогах. Они стоят в торжественных позах и как бы позируют художнику. Часто такие группы располагались за столом, уставленным графинами, рюмками или чашками с самоваром. Их окружает модная мебель — круглые столики на резных ножках, портьеры с бахромой. Все то, что поражало живописца и казалось ему новым, изображал он на своих рисунках: часы на стенах, картины. Встречались и всадники, но еще чаще стали изображать амазонок.